Мы вернулись к машине, Олег что-то перекладывает в кузове – прямо через борт, благо рост позволяет. Мы с Лютым обмениваемся приколами, я рассказываю, как в аптеке искала для Шамана Naturino (карамель с комплексом витаминов-подумала, что просто витамины он потеряет, а конфетки точно съест), а в одной из аптек их не оказалось, провизор решила предложить альтернативу и спрашивает – «Может, возьмете вместо этого комплекс для детей ? Сколько лет ребенку?». Отвечаю со смехом, что ребенку лет 35 уже и мне нужны таки Naturino. Олег продолжает «раскопки» в кузове, и показывает мне ящики, в которых «живут» «мухи» и еще какие-то боеприпасы. Вид у него при этом важный, серьезный. Я смотрю на все это, как Пятачок, будучи в гостях у Кролика – борт мне как раз по нос примерно, но все, что ниже, я вижу детальнее. Вижу, что отпоровшуюся на пятой точке вставку-усиление (наверняка во время очередного приключения на эту самую точку) Шаман пришивал сам, руками – ряд таких трогательных добротных детских стежков зеленой ниткой, яркой по сравнению с вытертым фоном ткани. Эти стежки впечатлили меня куда больше, чем «мухи». Я молча заправляю ему вылезший сзади из-под ремня китель в брюки, поправляю подтяжки. Олег удивленно на меня посмотрел, затем открывает дверь машины и показывает курточку-флиску – «Вот, смотри, классная!». Надел и руки протягивает (потом до меня дошло, что означает этот жест – у него же проблема с одеждой, противоположная моей – рукава почти всегда ему коротки), а по ширине флиска великовата все равно, он в ней как карандаш в стакане. «Вот, – говорю – и ходи в ней, а то ты в форме на тонкую водолазку одетой, руки в гусиной коже, замерз?». Ответ, как всегда в таких случаях – «Нет!». Как же…
Сели в машину, я запускаю руку ему в волосы на затылке, перебираю отросшие хвостики. Едем в пансионат, заходим. Нас встречает тётенька-дежурная. Видимо, мы очень прикольно смотрелись вместе – она периодически измеряла нас взглядом и немножко улыбалась, чтоб мы не заметили. Там также был потолок с переходами и нелогично меняющейся высотой (я даже начала думать, что эта архитектурная особенность – идея какого-то местного Гауди). Олег этот потолок цеплял периодически верхушкой шапочки, на что тетенька каждый раз делала удивленным голосом замечание – «Вот высокий!».
Мы обрисовали тетеньке задачу, она только отойдет – мы начинаем целоваться, слышим шаги – и типа такие ни при чем, только улыбаемся, как школьники) Потом она попросила подождать и пошла наверх номера посмотреть, проверить. Там у лестницы, ведущей наверх,есть маленькая ниша со скамеечкой. Олег сел туда, а я руки в стену уперла выше его плеч и… Знаешь, он очень нежно целовался, я не ожидала, что он мягенький и нежный такой, обычно парни изображают мачо)))) Короче, прежде чем мы снова услышали шаги – я успела легонько прикусить его за ушко, что его так удивило, що вiн на українську перейшов та майже прошепотів, посміхаючись – «Ти мене згвалтуеш…». Снова целуемся, он немного осмелел, я обнаглела))) Его теплая рука уверенно скользнула мне на талию под свитер… А я чуть закусила его нижнюю губу и ласкала языком – для него это явно было чем-то новым, но точно понравилось, потому что позже он этот «трюк» повторил… Снова шаги. Мы, как ни в чем ни бывало, сидим, загадочно улыбаемся опять и типа такие ни при чем… Загадочные… Прямо как школьники)))) Улучив момент, когда дежурная отвлеклась,Олег шепнул мне – «Я тебе з’iм»…
Тетенька показала нам номера, все цивильно очень – обстановка, чистота. Нам нужны были два – командиру и еще для кого-то из бойцов. Дальше было так смешно, что иначе как словом «ржака» не опишешь …
У меня создалось впечатление, что дежурная с некоторой опаской относилась к Олегу – то есть, к Шаману, он же «в образе». Возможно, это были последствия российской пропаганды о карателях, снегирях и распятых мальчиках и прочей развесистой клюкве. А я смотрела на них обоих со стороны и посмеивалась – сначала про себя, а потом уже и вслух. Знаешь, у Олега такие ушки трогательные были – тоненькие, обветренные… и шапочку он смешно так носил – как она на тебе держится и зачем она? Довершали имидж «карателя» широкая для его фигуры курточка-флиска и зеленые стежки на пятой точке. Речь выдавала в нем любителя книг, а непечатными выражениями он в мирной обстановке не пользовался. Господи, ну какой из него «каратель»?
Тетенька пригласила нас в свой кабинет, чтобы забронировать номера для приезжающих. Олег сел перед ней за столиком, а я села в уголок и наблюдаю. Тётенька – обычная гражданская женщина и к их военным приколам не привыкла. Расспрашивает, кто будет жить в комнатах, не будут ли курить и т.п.
– Неет, чо вы, там приличные люди, они курить выходят даже если обстрел… – отвечает Олег очень убедительным тоном.
Я не могу сдержать улыбку. Потом тётенька спрашивает –
– А кто приедет, как записать? – она взяла деньги, сделала скидку и приготовилась записывать
– Лис
– Кто?
– ну, Лис… (у военных же у всех позывные, и порой они даже не знают имен друг друга). У тётеньки глаза становятся квадратные. Она так смотрит на этого вот заказчика – два метра в смешной шапочке – и тихо офигевает. Я из своего уголка хихикаю.
– Какой лис? – она.
– Ну, лис – это маленькое рыжее животное… – пытается объяснить Олег. Я уже громче хихикаю, потому что картина реально комичная – офигевшая тётенька, явно не понимающая, как это к ней в пансионат должно поселиться животное, курящее исключительно на улице… И напротив неё – Олег, который не понимает, как ей это всё объяснить и с какого конца. Небольшая пауза, и дежурная решает зайти с другой стороны –
– Так, а платил кто тогда? – втайне надеясь, что хоть тут привычное ФИО будет.
– А платил Шаман, скажете!
Завершил сцену мой даже не смех, а ржач из угла. Олег поворачивается и так чуть укоризненно – «молчи, Саарочкаа…!»)))) (о «происхождении» «Сарочки» есть отдельная история, об этом позже).
Потом мы немного покатались по городу и поехали на вокзал, ведь ребятам надо было засветло вернуться, потому что в сумерках опасно ехать – трасса иногда простреливалась. Я им раздала подарки, которые привезла. Как выяснилось, Олег айву любил, оказывается, а меня дома угостили тремя большими и очень душистыми, две у меня осталось. Олег в Скайпе увидел их у меня на окне – «Ой, – говорит, – а у меня в детстве, когда мне было шесть, было свое дерево в саду, айва. Я за ним ухаживал и ел айву только я».
Обе эти айвы к нему и приехали… Он сильно любил консервированные ананасы. Теперь в маркетах мимо полок ходить не могу, наворачиваются слезы… Перед поездкой пишу ему –
– Что привезти, давай по алфавиту, что ты хо – ананас, айва, дальше?
– Аню хо!
…Пакет почти опустел и я поняла, что забыла грибы!!!
– Блин! Я забыла грибы… – я обещала ему пакетик сухих белых грибов, потроллить ребят. Мы так ржали вечерами, да и сам он мог, как говорят, «оборжать любой столб», что пошли тихие слухи, что он на грибах сидит.
– Грибы? Да фиг с ними))) Их нет – но они есть))) Потому что, как в хорошем анекдоте – «Нам пить только для запаха, а дури у нас и своей хватает!»
Они мне стали ответные подарки вручать – подарили пластиковые наручники, Лютый с шаловливым выражением лица попытался сунуть мне в рюкзак какую-то здоровую гильзу, но я отказалась – «Да ну, говорю, – лучше маленькое что-то подарите!». Тогда мне вручили пулю калибром 9 мм, на такой подарочек я согласилась. Насчет наручников Лютый предупредил, что в случае использования открыть их потом нельзя, только разрезать. Шаман взял их, затянул петелькой и принялся открывать. Мы с Лютым что-то обсуждали, подтрунивая над попытками Олега раскрыть наручники. Он не обращал внимания на наши насмешки, а мы не учли того, что решение сложных задач – его хобби. И через пару-тройку минут он торжествующе улыбался, протягивая нам раскрытые наручники. «Шама-нама!» – объяснил он это всего одним словом.
На клапане кармана кителя Олег носил фенечку-оберег из шелковых ленточек. Такие жовто-блакитные обереги нашим военным дарили волонтеры. И вдруг я заметила что-то новое – у Олега на фенечке болтается «мыжка» летучая, эмблемка. «Это что за Бетмен?» – спрашиваю. Тут они с Лютым переглянулись так, типа – «О, да она не в теме!». И Олег мне гордо сообщает – «Это эмблема разведки, я 12 лет в разведке…» и с этими словами открепляет мышку и протягивает ее мне. Я чуть не упала, надо тебе сказать. Уж не знаю, что удивило меня больше – ценный подарок или фраза «я 12 лет в разведке». Мы были знакомы 5 лет, но ни разу, например, на звонок он не ответил – «Извини, перезвоню позже, я сейчас в разведке» или что-либо подобное)))
А на вокзале… вошли туда опять же за руки, Олег выбрал укромное место в уголке наполовину заполненного зала, я села ему на колени лицом к лицу… Больше часа не могли расстаться… Через десять минут он говорит – «Оглянись, посмотри в зал». Там все отвернулись к нам спиной, чтоб вроде как не смущать… Хотя нас в тот момент вряд ли кто-либо мог смутить, мы чувствовали себя так, словно никого и ничего вокруг просто нет.
Я гладила его лоб, заросшие щеки…брови разглаживала, шрамик между бровей… А он глаза закрыл, чуть голову запрокинул и дышал тихонечко, потом шапочку свою снял и надел на меня, волосы мне поправил и говорит полушепотом – «Вот!..» – и смотрит на меня взглядом художника, создавшего шедевр.
«Давай-ка, – говорю, – плечи». А плечи зажатые у него, как перенапряженные, но расслабился потом…начал баловаться своим шарфиком-бафом… прижимался лбом… Несколько раз звонил его телефон, Лютый набирал, напоминая, что пора. Олег сбрасывал звонки и нас опять «накрывало». И вдруг я заметила, что за окном начинает темнеть, сумерки уже… «Пора тебе», – говорю. – И пошла сама его провожать))))
В общем, если б не Лютый… никто никуда б не поехал, наверное ))))) просто не отклеились бы. Помню, как тихонько ему морщинки на лбу разглаживаю, приглаживаю брови, нос, недавно поломанный осторожно глажу («Не болит?» – а он так по-детски головой мотает – «Не-а»). «Смотри, – говорю – у тебя морщинки новые (у внешних уголков глаз, от недосыпа постоянного)». А он, до того сидевший чуть запрокинув голову, тихо дыша, закрыв глаза, шепчет – «Это лучики»… Лучики… понимаешь? ЛУЧИКИ… Глажу небритые щеки с отросшей на сантиметр щетиной, глажу по голове, замечаю, что у него очень мягкие волосы, и очень милые тонкие обветренные ушки… А целуется он настолько нежно – от парня таких размеров этого и не ожидаешь… Мы тремся носами друг о друга, как индейцы – и блин, мне очень нравится его запах – вместе с запахом пороха, ружейной смазки, всякой машинной ерунды – несмотря на то, что в душ получалось попасть не чаще раза в пять дней, от него ничем лишним не пахло, он очень чистоплотный был… Я поняла, что было еще в этом запахе – солнце. Если вдруг подует солнечный ветерок, то услышишь это – теплое что-то. Потом он написал, что ему нравится мой запах… Индейцы, честное слово)))) Тут-то я и поняла смысл выражения «надышаться не могут»…
Я до сих пор чувствую, как он прижимался лбом к моему плечу при встрече — прижался тогда и замер, а я гладила его по голове… В тот момент я и пропала окончательно. Это было странное ощущение: как будто вот перед тобой большое, сильное создание, немного даже пугающее размером и силой, а ты касаешься его и чувствуешь, что оно нежное и мягкое, вдруг прижимается к тебе, доверяет и ищет поддержки и защиты… Мне все время хотелось гладить его по голове — не знаю, почему. Его мало кто по жизни жалел и ласкал, это было видно по тому, как он принимал ласку — сначала немного скованно и удивленно, а потом радостно, как дети, которые просят их погладить. При этом он сам всегда был готов позаботиться о ком-то, пожалеть, поддержать, помочь. Они и меня очень и очень поддержал, правда. Просто вытолкнул из надвигающегося депрессняка — как выталкивают на поверхность, на воздух, когда тонешь. Когда думаю сейчас, почему он стал так важен и дорог, то понимаю: человек, который спасает тонущего, тоже ведь проводит с ним совсем немного времени, но делает очень важное для него дело, жизненно важное. Олегу там тоже было очень тяжело, физически и морально, уж точно куда хуже, чем мне. Я тоже старалась поддержать и ободрить, чем могла… Его напарник потом сказал: «Хорошо, что ты приехала, а то парень совсем уж скисать стал».
Они уехали с началом сумерек, а электричка унесла меня в ночь… Перед расставанием я расстегнула кармашек на рукаве его флиски и сунула туда розовую ленточку с молитвой: «Относись к этому, как хочешь, но… Я и сама не очень верила всегда… Но пусть это будет у тебя, хорошо?». Он согласился. Лента эта была лет двадцать пять назад куплена в церкви, где меня крестили, и была своего рода нашим семейным талисманом во всякого рода поездках. Я подумала, что если это и работает, то оно в любом случае нужнее ему, чем мне.
