У них был замечательный маленький «летучий отрядик» — «Шаман», «Лютый» и «Рамзес». Последний, армянин с характерными красивыми глазами и смоляной бородой, благодаря знанию нескольких языков и диалектов мог изображать кого угодно — хоть грузина, хоть чеченца. Совершенно неожиданно он имел высшее образование в области юриспруденции и поэтический дар. Вот такой он, «Рамзес» — воин, поэт, приколист и умница. «Лютый» и «Шаман» были выбраны, так как очень чисто разговаривали по-русски — без всяких местечковых акцентов, поэтому сойти могли за россиян-военных в случае чего. Мне было даже немного смешно — я-то из вроде как русскоязычной области, а україномовний с детства Олег на русском говорил куда чище и правильнее, чем я.
«Рамзес» обучил их нескольким грузинским словам-командам, непонятным противнику. Машину с ребятами загоняли в фуру и завозили на территорию сепаров километров на тридцать вглубь — и там разведчики наводили на противника тихий ужас, попутно собирая данные.
Всех троих отличало замечательное чувство юмора, поэтому их разведпроделки отличались еще и особым почерком. При этом водил из всех троих только «Шаман» — у него был вполне подходящий стиль, отработал еще в бурные 90-е. «Эх, знал бы, к чему по факту готовлюсь, — вздыхал Олег. — А если б кто мне год назад сказал, что я буду воевать и спать на каком-то складе в спальнике под полками — вот в глаз бы плюнул», — пожимает плечами, жмурится и улыбается. Я удивляюсь — как он помещается туда? «Да вот так. Меня там раз даже забыли!» — отвечает.
Мне было очень не по себе от мысли о том, что они оказываются в глубине захваченной территории, а пути к отступлению находятся фактически в руках одного человека. Ведь случись что – и… Я поделилась своими опасениями – спросила, не слишком ли велик риск попасть в плен, например?
«Нет, что ты! Мы в плен не попадем – у россиян указание нас живыми не брать. Да и у каждого из нас есть граната. Для себя» – «успокоил» меня Олег. При этом он слегка улыбался и говорил таким тоном, будто речь идет о сохранении жизни в компьютерной игре. Я только сказала: «Ага!» и кивнула, а внутри все похолодело. А он продолжил веселую тему историей о том, как ездили в сепарский поселок за пивом. И мы смеялись, когда он живописал глаза продавца, которому «злые укробендеровцы» платили за пиво.
Да, чего-чего, но домашнего уюта и тепла — таких же вполне обычных и принимаемых, как должное, вещей — там тоже очень не хватало. Не хватало детских голосов, даже просто вида обычного жилья. «Лютый», которого дома ждал сынок, по детям особенно тосковал. Он смотрел на пацаненка лет пяти, который подошел к нему и попросил «пульку», и думал: «Вот мои дома, а я здесь — и поэтому у них нормальное детство. А этот — чумазый, маленький, ну что он видит?». «Лютый» тогда обнял пацаненка, погладил по голове, угостил шоколадным батончиком… Хотя, как порядочный каратель из пропаганды, должен был бы слопать пацана, как говорится, не отходя от кассы.
Я сидела обычно на кухне у окна, над моей головой виднелась вытяжка, замаскированная под шкафчик. Олег как специалист-мебельщик заинтересовался: «Покажи!» Я провела ему Скайп-экскурсию по квартире. Он только и смог сказать «Вау!», переношу ноут в другую комнату — «Вау!»… Попросил открыть шкафчики на кухне. Открываю. «Блюм-система, да? Вау! А на ящичках доводчики стоят?» — «Стоят! — перехожу в ванную. — А вот наш банно-прачечный комбинат, и заодно мое типа бомбоубежище, мы тут с собаками спали — если это можно так назвать, когда артобстрелы были». Он молчит, вздыхает и подкуривает сигарету.
Как-то раз я готовила тефтельки для всех наших бабушек-дедушек, собиралась на следующий день им отнести. Ноут включен — жду звонка и готовлю. Звонит Олег — говорю ему, что меня может быть не очень хорошо слышно, потому что я в метре от ноута, у печки.
— А что готовишь?
— Да тефтельки бабушкам.
— А видео включи? Можно же смотреть и разговаривать.
— На что смотреть? — Я не совсем поняла.
— Ну, как ты готовишь.
— Сейчас, руки помою. — А сама думаю, что там смотреть-то, если б тебя покормить по Скайпу можно было! И поняла, что вот этого — вида обычной кухни, где готовят домашнюю еду, ему и не хватает…
Тефтельки булькают в кастрюльке, Интернет держится — Олег ненадолго включает видео со своей стороны, и в тусклом свете от экрана планшета я смутно вижу его. Он подносит к камере запястье, на котором виден силиконовый жовто-блакитний браслет.
— Видно?
— Угу! Прикольный!
— Это мне сегодня дали. Сказали, чтоб обязательно вернул.
— Вернул? — Не совсем понимаю, но начинаю догадываться, в чем смысл. — А-а-а! Ясно! Тогда слушай, вернешь все! Обязательно! — И улыбаюсь.
— Верну! — И улыбается в ответ…
И он рассказывает, как их повеселил сегодня удиравший от них по первому морозу какой-то даже почти министр «ДНР» — в одном легком комбинезоне. Когда его все-таки поймали, сказал: «Спасибо, пацаны! А то я замерз уже от вас бегать!» Или вот еще — веселая история, как 20 мужиков со всей амуницией (килограммов на сорок тянет) убегали гуськом от ложившихся им след в след мин… 27 мин. Когда добежали до укрытия, в 20 глоток ржали. После нервного напряжения…
С флажками еще была смешная история. У железнодорожного полотна — домик обходчика путей. Идет перестрелка с сепарами (а ответственный за ближайший блокпост страсть как любил «почистить зеленку» — просто для профилактики пострелять по ней из пулемета после таких перестрелок, мало ли). «Шаман» и «Пират» укрылись в подвальчике, сидят…
— У тебя броник (бронежилет — прим. редактора) есть?
— Нету… А у тебя?
— Тоже нету… Давай покурим!
Курят. Вроде затихло.
— Пойдем?
Снова очередь…
— Не, давай еще покурим…
Тишина. Надо идти. «Шаман» нашел два флажка, которыми работники станции посылают сигналы, — красный и желтый. Протягивает один «Пирату», и они выходят из укрытия, размахивая флажками и громко крича: «Эй, бендеровцы!!! Фашисты!!! Сцуки, не стреляйте!», и ржут оба.
Мы тоже посмеялись, а потом я спрашиваю:
— Послушай, а что вы там так усиленно охраняете, на «железке»?
— Ну-у-у… Во-первых, саму «железку» — важный узел. А потом, я тут походил, здесь стоит много цистерн, и там такое… Если что-то туда попадет, километров на пять ничего живого не останется.
— Послушай, а откатить? — Мне как-то не по себе от мысли, что он-то в радиусе этих пяти километров по-любому..
— Куда? — смеется. — Луганск, Донецк на выбор…
Однажды Олег заговорщицким тоном попросил срочно принять по Скайпу какой-то файл.
— Что там?
— Увидишь. Давай, пока интернет нормальный, лови! Только как просмотришь, сразу удали, ладно?
— ОК!
Принимаю файл, открываю видео. Комнатушка в солнечных лучах, старый стол типа письменного, установлен пулемет, СВДшка , еще что-то… Рядом — сигнальные ракеты, гранаты. Камера медленно движется по комнатке под песню, звучащей из радиоточки, что-то типа «моя неласковая Русь, еще не раз к тебе вернусь». Камера останавливается на лежащей на столе рядом со всем добром книге «Каратели» Дэвида Гамильтона… Конец фильма.
— Ну как, посмотрела? Это мое рабочее место.
— Ага, и на столе — должностная инструкция?
Посмеялись, он попросил удалить файл — ноут не мой, да и я не на Большой земле…
